Морин Александр Иванович - первый начальник строительства завода Сибкомбайн (Сибсельмаш). 

1930-й год. Всего 13 лет отделяют его от революции. Еще меньше — от разрушительной гражданской войны, но планы, которые наметило советское правительство, иначе, как грандиозными, не назовешь. Взять тот же «Сибкомбайн». На пустыре, о котором идет речь, еще не вбито ни одного колышка, а коллегия Главметстроя ВСНХ СССР еще в ноябре 1929 года определила срок окончания строительства — 1 октября 1932-го. Утверждены и производственные объемы: завод должен выпускать в год 25 тысяч комбайнов, 35 тысяч сеялок, 30 тысяч сенокосилок. И это только основное производство. Одновременно должны изготавливаться запасные части, прицепные орудия и различное оборудование.

Все это в планах и проектах. А пока стоит лютая зима, и пустырь, истоптанный первыми «порубщиками», остается скованным снегом и стужей и кажется неприступным. Таким он и встретил первых строителей, приехавших сюда с директором А.И. Мориным, его заместителем Д.М. Обуховым и главным инженером Б.А. Мошицким.

Первый начальник стройки оказался сравнительно молодым человеком (ему всего 36 лет), однако закаленным в труде, многоопытным в хозяйственных делах. Выходец из семьи сормовских рабочих, он еще подростком начал работать на заводе. Призванный в армию в 1915 году стал активистом революционного движения в Луганске. В период революции и гражданской войны занимался хозяйственными восстановительными работами, был заместителем председателя совнархоза Нижегородской губернии. С 1927 года А.И. Морин — член экономического совещания при Совнаркоме РСФСР, оттуда ВСНХ и направил его на строительство «Сибкомбайна».

В книге «Кузница степных кораблей» деятельность Александра Ивановича Морина заканчивается 1931-м годом. Дальше — дипломатическое молчание. И только у М.В. Зайцева, в его «Как это было», находим продолжение истории этого незаурядного человека.

«Много забот, бессонных ночей, мучительных переживаний за судьбу стройки пришлось перенести ему.

В период строительства завода он дважды выезжал в США, чтобы познакомиться с комбайновыми заводами, которых в то время в Советском Союзе не было. И каждый свой выезд за границу Александр Иванович тяжело переживал и просил разрешения досрочно вернуться на Родину, где кипела гигантская стройка.

Находясь в Москве в командировке по решению вопроса финансирования завода на 1931 год, он дает телеграмму секретарю крайкома партии:

«Тов. Эйхе! От поездки в Америку мне отделаться не удалось. Посылал Вам телеграмму, чтобы Вы мне в этом помогли, ответа от Вас не получил…

Уезжая в Америку, я получил от ВСНХ согласие разместить там оборудование для нас (наряду с другими), если это удастся сделать без выдачи задатков в этом году…» В письме из Чикаго он пишет:

«Путешествую по Европе и Америке. Ищу чудес заморских, а их нет как нет. Пока что больше разговоров о них, чем дела. Здесь так «хорошо», что я не знаю, как бы скорее отсюда выбраться. Таких заводов, какой мы построим, в Америке нет».

Не эти ли путешествия и поездки, не эта ли переписка сыграли в 1937 году зловещую роль в судьбах и самого Морина, и секретаря крайкома Эйхе? Только в 1955 году А.И. Морин был посмертно реабилитирован, а в 1956-м — восстановлен в КПСС.

Источник: Энциклопедия "История промышленности Новосибирска".